Любовь - это без колец, только кольца вживляются в твою память,
Переламывают суставы, дробят вконец, все пытаются что-то в тебе исправить.
Я молчу покорно, молчу исправно, говоря лишь взглядом, что я подлец,
Что мерзавец, дрянь, что мудак и сука, что во мне свернулась живая кровь.
Ну, а те, кто рядом со мной от скуки, говорят о том, как понять любовь,
Как купить ее где-то на барахолке, а потом кроить под себя, кроить.
Я - шальная пуля, два метра в холке, и мне больше не о чем говорить.
Пусть горячие, юные и хмельные строят жизнь, смеются, растят детей.
Ну, а я за щедрые чаевые расспрошу у девушки про подтекст.
Пусть расскажет, как я нелеп и жалок, как желал не так и любил не тех.

Мои мысли тонут в убранстве спален, моя воля спит, словно сытый волк.
Я бы мог стать даже хорошим парнем, если вдруг решился и взял бы в толк,
Что любовь горчит не кофейной гущей, не остывшим небом и не листвой,
А холодной ночью, пустой постелью, сигаретой, скуренной натощак.
Может, даже однажды с теми, кто все понял раньше, привык прощать,
Я бы встретился и расспросил подробней, что во мне не так, кто так рассудил,
Что под пыльной грязной рабочей робой бьется сердце, взятое мной в кредит
Под большой процент и смешную ставку, на зеро, конечно же, на зеро.
Если я однажды совсем устану, кто придет, чтоб выбрать мне лучший гроб?..

@темы: стихи, почти не больно

---

Вы имеете право вечность хранить отчаяние.
Все, что вы скажете, может и будет очень печально.
Выпейте две рюмки водки или чашку мятного чая
И вспомните все, что осталось у вас за плечами.

Не крылья, конечно, но по сути и не пепелище.
Подсчитайте пропавших, погибших на фронте личном:
Кто-то был лучшим, кто-то уж слишком лишним,
Кого-то приставят к награде и выдадут знаки отличия.

Закутайтесь в память, как в сизые дымные кольца.
Сколько их было? Осталось-то их сколько?
Тучи пропитаны влагой, улицы скользки,
Вы наперевес бредете со старым дедовским кольтом

Или отцовским браунингом, береттой бывшего мужа...
И вам ведь никто больше уже и не страшен, уже не нужен.
Яростный дождь похоронным маршем гремит по лужам.
Подумайте лучше. Просто подумайте лучше.

@темы: стихи

---

Гомер, тот, что Симпсон, как-то сказал, что ложь есть любовь. Полюби же ложь.
Это нетрудно, это так просто, что можно разбиться об эту банальную истину.
Говори лишь о чувствах (о чистом, о светлом, о лучшем), но никогда не трожь,
Не обещай, не дари веры, не оставайся на ночь просто в надежде выспаться.

Будь милосерден: трави ее по чуть-чуть, рви по кусочкам, откалывай понемногу.
Жалуйся на погоду, на боли в коленях, висках, дрожащие пальцы, разлитый чай,
Советуй пить капли, менять прически и платья, строй тихого дьявола-недотрогу,
Запрещай ей грустить слишком много, любить слишком сильно и по тебе скучать.

Когда она будет злиться, метать в тебя чайные чашки, паниковать и сутулиться,
Утешь ее, выбей всю дурь крепким словом, прижми к себе крепче, дай выплакать горе.
Тьма милосердна, ложь беспринципна, боль предсказуема, а все близлежащие улицы
Ведут к ее дому, как к Риму, как к пепелищу, как к шумным волнам мертвого моря.

Кофе горчит, словно не было двух ложек сахара, сливок, сиропа и пролитой нежности.
Она говорит о работе, ценах на счастье, покупке каких-то лекарств и сердечного сбора.
Ты что-то твердишь ей в ответ, все больше уходя в пошлость, весь мыслями под одеждою
На ее хрупкой теле, на ее коже... А вы все кричите, смеетесь и даже, кажется, спорите.

Ложь есть любовь, страсть есть порок, секс есть путь сакральной фатальности.
Когда она спросит о будущем, то расскажи о былом, да в придачу наври с три короба,
Поведай, что вы так близки оттого, что накрепко связаны, а может, вы – два фрактала.
Пусть это ложь (что есть любовь), но будь к ней, пожалуйста, даже в неправде добр.

@темы: стихи

---

Крылышка бабочки достаточно, чтобы раздавить грешника.
Шелком и бархатом пляшут по коже чужие горячие пальцы,
И так хорошо, и так больно, так пахнет корицей и нежностью,
Что хочется остановиться, так замереть и больше не просыпаться.

Сердце встревоженно бьется, безумно, безудержно, бешено.
Это не страх и не страсть, и не секс: ближе, доверчивей, чувственней.
Ты, моя милая, плавишься, падаешь в бездну, как сумасшедшая,
А я, так смешно, так нелепо, так преданно мчусь к тебе.

И хорошо, так хорошо в этом отрезке штиля, безветрия.
Пальцы впиваются ласково в податливо-ломкую гибкую плоть.
Будь во мне, подо мной, будь со мной, веруй и, главное, верь в меня,
Моя хрупкая бабочка, мой последний приют, мой надежный оплот.

Достаточно крылышка, я знаю, я ведь так безнадежно мал
Под твоей силой, страшной, огромной, никем не прирученной, дикой...
Но мне все равно, если Бог все простил и ни косточки мне не сломал,
То уж и ты будь милосердна к глупому грешнику и не навреди мне.

@темы: стихи

---

И вот вы встречаетесь, говорите о непоправимом,
о том, как не больно, не страшно и не смешно,
как вас разрубило на ровные половины,
как наживую наложена сотня швов.
За окнами море выплевывает новый шторм,
ты прячешь улыбку за тонкой печатью штор,
впиваешься пальцами в ребра, словно в пробку дешевый штопор,
сдираешь с себя тоску, словно с мандарина
тонкую, яркую, праздничную кожуру.
Прячешь взгляд, как пёс прячется в конуру,
как пустой пистолет в пустую же кобуру,
шепчешь с горечью: "Не умру".

Вы смотрите друг на друга, спокойно, жутко,
как два мертвеца, два трупа в одном гробу,
и где-то в предсердиях, нет, где-то в промежутках
меж вспышками молний рождается отклик бурь.
И имя его запретно, и имя его табу.
Забыть бы... попробуй его забудь,
когда у него прямо вот на лбу
написана вся ваша истина в форме дурацкой шутки.
Ты любишь его. Ты любишь его поутру.
Пускай, он покойник, сгнивший до кости труп.
Не раскроются парашюты,
и ты шепчешь: "Нет, умру".

@темы: стихи, почти не больно

---

По тебе, милая

И все во мне дрогнуло, словно вдруг обратилось в камень.
Живая горячая кровь застыла сантиметровым льдом.
Не трогайте больше. Не лезьте, пожалуйста, в меня руками,
Когда мне так страшно, когда я дышу с трудом,

Когда в моей клетке грудной такая смертельная рана
На месте, где было не сердце, но что-то, что билось взамен.
Мне выпала карта, с которой я, кажется, проиграла
Все, что имела, все, что любилось когда-то некаменной мне.

Но ничего. Говорят же, что жизнь не закончилась.
Камни становятся старше, дышат и даже смеются.
Ничего страшного нет ни в боли, ни в одиночестве.
Главные самые уходят всегда и, как правило, остаются

В нас же самих, белой нитью, полоской шрама,
Узкой и ровной, словно точный след от ножа,
Или же страшной, рваной, безумной раной,
Или попыткой снова начать дышать...

Все это неважно. Это вовсе не наш случай.
Мы верно и мирно, без лишних истерик-ссор-драм,
Становимся тише, а может, становимся лучше.
Надеюсь, я сделаю выдох и протяну до утра.

@темы: стихи, конкретному человеку, почти не больно

---

В этом городе невозможно быть честной ни с собой, ни с другими. Это факт.
Все, что здесь происходит, было однажды кем-то воспето, разыгранно.Предрешено.
Я улыбаюсь по-сучьи, вою по-волчьи, тлею тонкой ментоловой сигаретой у его ног
И зарабатываю. На хорошую жизнь, дорогие духи, дешевых шлюх и ранний инфаркт.

В этом городе я не родилась, как никто и никогда не рождался, но,как и все, умру.
Затем сюда и приходят, приезжают, прилетают с далеких стран, да чужих планет.
Здесь нет ничего хорошего, проверено. Даже иллюзии легкой жизни, признаться, нет.
Но все мы - горожане, аборигены, приезжие - сдохнем, если нас однажды вдруг заберут

И покажут нам лучший мир, с его чистотой, его благодатью и манией всех судить.
Город въелся в нас, под нашу кожу, прошил хирургической нитью нашу гнилую плоть,
И никто в целом мире нам уже не поможет. Так милосерден не будет и сам Господь.
Так что высшее счастье - прожить хоть немного, но не дожить до - не дай бог - седин.

В этом городе каждый первый - продажная девка, второй - убийца, а третий - вор.
Каждый должен другому монету, целую жизнь, точный удар в висок или ножом по горлу.
Я чертовски люблю этот грязный, забытый богами и солнечным светом, город,
Оттого, что здесь нет ни судьи, ни присяжных, ни прокурора, чтобы вынести мне приговор.

@темы: стихи

---

Зарисовка и проба пера, так сказать, по Inception. В подарок))

Артур ему не дается. Никогда не давался. Сколько бы ни было пикировок, перепалок, а после настоящих криков и ссор, после которых так горячо и жарко падать в постель, затаскивать туда этого упрямца и целовать, вылизывать жадно, как животное, кусать и оставлять на нем следы, как можно больше следов. Он должен его отметить, чтобы не столько все, а сам Артур, упрямый идиот, понял, что принадлежит ему, Имсу, и только ему. Чтобы смирился и сдался, на милость победителя, на его милость, и Имс бы тогда оторвался, ох, он разгулялся бы. После этого Артур вряд ли вообще смог бы подняться с постели в течение недели точно.
Но Артур упрямился.
Артур смотрел на него своими невозможными глазами, уголки его губ чуть дергались, когда он пытался не рассмеяться над очередной колкостью Имса в его сторону, а пальцы неторопливо вертели ручку или карандаш, гипнотизируя его, Имса. Заставляя нервно сглатывать, сжимать собственные пальцы в карманах брюк и думать, думать, беспрерывно думать о том, как было бы хорошо и правильно завалить Артура прямо здесь и сейчас. Чтобы он скулил как сука под ним, чтобы его идеально уложенные волосы растрепались, не менее идеально выглаженная рубашка задралась, и сам он перестал быть таким невозможно идеальным.
Артур это знал.
С совершенно невинным и крайне незаинтересованным выражением лица и раздвигал ноги чуть шире, зная прекрасно, что Имс видит все, что ему не нужно говорить целое слово, достаточно первых двух букв. В случае Артура хватает всегда одной. Даже не так, Артуру достаточно подумать и чуть приоткрыть свои невозможно пошлые и блядские губы, по мнению Имса, чтобы произнести вслух, а Имс уже вжимал его в стол или стену, или просто валил на пол и трахал прямо так, ничуть не церемонясь и не давая привыкнуть. Имс просто не давал ему отвыкать. Он был всюду, он стал всем, он проник в самого Артура и скалился теперь в нем довольной собственнической улыбкой.
Артур понимал прекрасно, что пропал.
Понимал с той неотвратимостью, с которой осознаешь падение с большой высоты, выброс адреналина, горячий свистящий ветер, чужое гибкое тело под собой или на себе, не важно. Всегда в себе. Словно Имс умудрялся трахнуть его даже когда был на противоположной стороне комнаты, города, мира, реальности. Словно Имс был неразрывной частью самого Артура.
Артур боялся.
Нет, не Имса. Того, как разрушителен и всепоглощающ Имс. Как он хозяйничает в нем, Артуре, и все ему мало, потому что его интересует именно все. И даже когда Имс бесится, что не может этого получить, Артур не боится его. Даже когда тот кричит, что Артур просто упрямый ублюдок, когда цедит желчно, что мог бы выебать кого угодно, если бы только захотел. Артур знает, что мог бы, но не станет, потому что Имс сам это знает, потому что Имс сам этого не хочет, потому что он забрал еще не всего Артура себе.
Артур улыбается мягко, касаясь кончиками пальцев его виска, вслушиваясь в мерное горячее дыхание уснувшего после сытной удачной охоты хищника, и думает, что, должно быть, это и есть счастье. Его место. И не так уж и важно, кто кого в итоге приручил и кормит с руки. Наступит утро, Имс будет все так же по-хозяйски прижимать его к себе и сонно щуриться, а Артур начнет проклинать сумрак спальни, крадущий черты его идеального любовника. Когда однажды Артур сказал об этом вслух, Имс рассмеялся и стянул рубашку, во всей красе показывая свои шрамы и татуировки, а Артур лишь прижался к нему крепче, подтверждая, что совершенно точно не ошибся, а после выцеловал, вылизал, выласкал каждый шрам, каждую линию, каждую черточку, добавляющую Имсу совершенства.
А утро продолжит наступать, неумолимо забираясь в постель прохладой и заставляя Артура жаться к горячему телу Имса еще крепче, искать защиты и уюта, и еще чего-то такого, что Артур назвал бы любовью или же чистым сумасшествие, или еще чем похуже. Но это что-то было таким сладким и щемящим, что хотелось не просто стать ближе, а стать одним целым, чтобы это неведомое спаяло их. Возможно, именно поэтому пробуждение всегда, так или иначе, кончалось сексом. Иногда оно затягивалось до душа, и Артур вжимали с жадными почти требовательными стонами в стенку кабинки. Или уже завтрака, и Артур снова чувствовал под собой стол, а над собой Имса, его теплое прерывистое дыхание на собственной шее, ладони на бедрах, боках, плечах, снова обратно, словно Имс везде, словно иначе и быть не может. Словно ему недостаточно просто трахнуть Артура, словно вообще не за этим задумывалось все это.
И это Артур знал.
И от этого то горячее странное чувство росло в груди только сильнее и отчаянней, от этого Артур еще сильнее брыкался и упрямился, и не давался Имсу, и доводил его до бешенства, жадности, нужды. Артур нуждался в Имсе так же, как Имс желал заполучить его.
И Имс это знал.

Ну, и еще одна))

Музыка неслышно разливалась по небольшому помещению бара, изящно огибала стойку, легко звенела в бокалах немногих отдыхающих от долгого трудового дня людей и оседала на всем, чего касалась, невидимой пылью. Имс скучал. Дешевый виски грел душу, как никогда паршиво, и Имс уже всерьез задумывался разбавить его водкой, чтобы добавить в мир немного красок, а в завтрашнее утро – головной боли. От скуки взгляд Имса лениво скользил по другим не менее меланхоличным посетителям бара: вот две девушки, явно несовершеннолетние, попивают апельсиновый сок, делая вид, что он добротно разбавлен спиртным и хмелея, кажется, только от одной этой “взрослой и запретной” мысли, а вот пожилой джентльмен, сбежавший, должно быть, от своей ворчливой старухи, чтобы осушить кружечку другую пива, вот небольшая компания то ли туристов, то ли студентов, с тихими смешками и тычками под тощие ребра рассказывающих что-то друг другу, и, наконец, она. Имс не помнил, пришла ли она одна или с кем-то, давно ли здесь сидит или только вошла в небольшую дверь с легким перезвоном дверного колокольчика, заказывала ли чай, сок или просто сидела все это время, чертя что-то изящным пальчиком на столешнице. Было в этой девушке что-то такое, что не давало Имсу отвести от нее взгляда, словно он был пойман мягкой и в то же время какой-то неестественной синевой ее глаз. В полумраке бара это разглядеть было трудно, в принципе, невозможно. Но Имс знал, что они именно такие, неестественные. А вот это уже интересно и… чем еще заняться, когда виски такой отвратный, что навевает лишь скуку?
- Не против, если я присоединюсь? – Имс нагло устроился напротив, шумно поставив стакан на стол и расплескав пару капель, которые, впрочем, тут же впитались в добротную дубовую поверхность стола. – Ты здесь одна, красотка?
- Нет, я прячу парня под юбкой, - уголки губ девушки едва заметно дернулись, словно она и сама была не уверена, что это шутка.
- Правда? Может, мне стоит поискать его? – Имс ухмыльнулся широко и пошло, устраивая ладонь на ее бедре и нарочито медленно задирая ткань, обнажая бледную и, он уверен, прохладную кожу. – Милая, его здесь, кажется, нет, хотя я посмотрел бегло… Может, мне стоит поискать его получше?
- Может, - губы вновь дернулись как-то неопределенно, отчего ухмылка Имса расползлась только шире. – Тогда нам стоит уйти отсюда.
- Ну, зачем же? – Имс как-то весь подтянулся, мгновенно оказываясь прижатым к девушке почти вплотную и жарко нашептывая на ухо и нагло раздвигая ладонью бедра. – Я думаю, мы и так справимся…
- А я так не думаю, - ожидаемо прохладная ладонь неожиданно крепко сжала запястье Имса, отталкивая руку, после чего девушка поднялась и отправилась к выходу, не оглядываясь, конечно. Разве мог Имс не пойти после такого приглашения.
Воздух был влажным, как после дождя. Или кожа после душа… Имс усмехнулся, покорно следуя за своей таинственной незнакомкой, уверенно прокладывающей себе путь через серую толпу спешащих домой с работы людей. Сейчас, должно быть, вечер. Имс закурил на ходу и с удовольствием затянулся сигаретой, кажется, незнакомка от этого неопределенно дернула плечами, отчего улыбка Имса стала только шире.
Вскоре показался отель, какой-то очень знакомый и в то же время абсолютно безликий отель, что, в общем-то, Имса устраивало полностью. В лифте девушка продолжала таинственно молчать и лишь с преувеличенным вниманием разглядывала себя в зеркале, Имс послушно поддерживал ее игру.
Номер оказался уютным и классическим до невозможности. Настолько шаблонным, что… а впрочем, не важно, Имса никогда не интересовали интерьеры.
- Сейчас, - наконец, произнесла еле слышно незнакомка, подходя к нему вплотную и как-то нерешительно касаясь пальцами пряжки его ремня.
- Не торопись, красотка, - Имс ухмыльнулся довольно, легко проводя ладонью по ее щеке, отчего она тут же вздрогнула и недоверчиво потерлась о его руку, как кошка.
- Ты… не хочешь? – судорожно вцепившиеся в его ремень пальцы как-то неопределенно дернулись.
- А ты не чувствуешь? – пальцы Имса обхватили запястье и заставили ладонь опустить ниже, на явно топорщащиеся в определенных местах брюки. – Очень даже хочу. И именно поэтому я хочу побыть с тобой подольше.
- Закрой глаза, - девушка мелко, едва ощутимо, дрожала под его пальцами, и Имс, в очередной раз усмехнувшись, послушался. И через пару секунд, видимо, отведенных на преодоление робости, Имс почувствовал на губах сначала легкое и отчего-то обжигающее дыхание, а после и отчаянное, словно прыжок в ледяную воду, прикосновение губ. Так как шевелиться и проявлять инициативу ему не запрещали, Имс тут же крепко обхватил ладонями податливое тело, жадно прошел ладонями, задирая ткань и пробираясь к гладкой и удивительно нежной коже под ней, после чего подхватил под бедра и интуитивно потащил в сторону постели.
Простыни были обычными, хлопковыми, и почему-то пахли лавандой. Но и на это Имсу было плевать. Он даже с закрытыми глазами умел чудесно избавлять и избавляться от одежды.
- Ты же не хотел… спешить? – под ним раздался жаркий шепот, щедро разбавленный приглушенными стонами.
- Артур, детка, я и так играю в твою игру по всем правилам, - Имс улыбнулся довольно и хищно, проводя ладонью по груди и чувствуя, что она плоская, как и должно быть. Для большей убедительности пальцы скользнули по животу и сомкнулись на члене, отчего Артур застонал еле слышно и инстинктивно дернулся бедрами.
- И давно ты догадался? – Артур как-то неопределенно всхлипнул, и Имс был уверен, что тот сейчас покраснел везде, где только можно. Душу и спокойный сон можно продать за это зрелище, но Имс послушно не открывал глаз.
- С самого начала, - Имс усмехнулся, длинно и жарко вылизывая горячую и чуть солоноватую кожу на ключице и с тихим рычанием прикусывая ее. – Как имитатор, ты просто никакой… Только не обижайся, детка.
- И ты все равно?.. – Артур ойкнул от неожиданности и тут же сам несмело, но очень даже бодро, укусил Имса за шею, отчего тот зарычал только громче.
- И я все равно хочу досмотреть этот сон, - Имс улыбнулся хищно и открыл глаза. – Сыграем теперь по моим правилам…
И Артур понял, что пропал окончательно.

запись создана: 09.05.2013 в 13:12

@темы: проза

---

Во избежание черных полос и кошек я расскажу вам, как я могу молчать,
Как это больно и зло, и сложно, и как я клеймлю от запястья и до плеча,
Как веду тонко вниз по локтю свою усталость, как упиваюсь горечью и вином,
Как от меня ничего уже не осталось, только лишь то, что впаяно в мой геном,
Как я кидаюсь ястребом и орлицей к тем, что похожи на бога, пророка, чудо,
Как мне не страшно хотя бы и застрелиться, когда этот кто-то ласков и даже чуток.

Страх иллюзорен, счастье - в сплошном тумане, я хожу ровно по лезвиям и ножам.
Все, что меня ни капли не убивает, мне не дает спокойно дымить-дышать.
Это, наверное, шутка доброго бога, подачка с небес, мол, сильная - так страдай,
Чтобы до слез, чтоб не просто смешно и плохо, а с огоньком рвать в себе божий дар.
Вот тебе слово - круглое, твердое, камень, брось его в омут, разом пойдут круги,
А отче обнимет крепко тебя руками и скажет: "Себя то побереги..."

И ты заревешь белугой, забьешься птицей, клеть пожелаешь выломать, разломать,
Да только уже другого с тобой не случится. Все что ни есть, ты создала сама,
В ладони вложила, изрезала пальцы жадно, наклеила пластырь наскоро кое-как,
И все-то ты думаешь, где-то тебя да ждали, да грели, да и носили бы на руках,
Коль волю дала бы, сердце сточила в слово, разбилась о камни и разлилась волной.
Кому ты нужна, пока ты не стала новой? А хочешь быть прежней, больше тогда не ной.

@темы: стихи

---

Вот. Вот она правда жизни!

В любых отношениях наступает момент, когда один решает, что пора вести себя как обычно, а вторая недоумевает, почему он стал таким мудаком.

@темы: цитатка, мысль дня/блудни

---

@темы: медиа-мидии-медики

---

Есть что-то такое в этой картинке в стиле "я не могу с тобой, я не хочу без тебя".

@темы: медиа-мидии-медики

---

Я не хочу ни стариться, ни взрослеть.
Я хочу сладко спать и просыпаться с ней,
горячей, смешной, звонкой, как хром и медь.
Помнить всю ее так, чтоб потом и вовсе уж не смотреть,
а знать всю до шрама, до родинки на плече,
до последнего слова - каждую из речей,
слать ей смс среди тех ночей,
когда я одна.
И она одна.
И под нами, над, в нас самих совсем не осталось дна.

Я не хочу быть пустой и поломанной, даже когда все так.
Сердце все в склейках-пластырях, не смотать.
А она говорит мне быть той, кем вовек не стать.
Я киваю молча, словно не устала
быть то мягкой массой, то горячей сталью.
И в груди так жарко, словно судьбы - страны,
что разделены целым континентом и двумя морями.
Я хочу быть рядом.
Я хочу быть рядом.
Я хочу быть рядом.
Ладно, все в порядке, ничего не надо.

@темы: стихи, мысль дня/блудни

---

Я пришла, потому что больше не уверена, что совсем не люблю вас.
Знали бы только, какая это страшная боль, невыносимая мука,
Понимать, что вы есть, не спать по ночам, жалея, что бог не воздаст,
Как ни проси, как ни стони, как ни падай молитвенно и ни тяни руки.

Я - сумасшедшая, глупая грешница, это, должно быть, так.
Такие, как я, у райских врат уже измяли и изогнули все прутья.
И бог говорит: "Коль хочешь быть просто счастливой, пора бы стать.
Я не выбираю твой путь, но веду тебя бережно до распутья."

Это смешно, это глупо, это бред от бессонных ночей и пустой постели,
От холодного кофе, одинокого, горького, пахнущего дымной горячей влагой.
Вы, должно быть, хороший, коль стали героем моих бесслезных истерик,
Если я вашим именем разломала все карандаши, расцарапала всю бумагу.

Я устала быть сильной и острой, стеклянной и стойкой, мой нежный друг.
Право слово, мне вся моя воля, все мои страсти и ярость не по плечу.
Я ношу в себе девочку, которая ломко поет и взрослеет на жизнь к утру,
И все разбегается к пропасти, и падает прямо в объятья к крепкому палачу.

Расскажите мне правду, как сказку про принца на ваш чуть смешной мотив.
Я хочу стать к вам ближе, ведь, может, я вас лишь желаю и так люблю,
Что ждала этой ночи, горячей и горькой, когда вы, так странно, совсем один
И хотите, чтоб я была рядом, смеялась негромко, минус на минус выводя в плюс.

Я пришла вся больная от своих страхов, от смешного незнания, что права,
Что вот вы, я, шальная безлунная ночь, тихий стук под вторым ребром.
Разрешите мне просто хотя бы представить любовь и только поцеловать
Вашу нежностью, пахнущую нерастраченным светом и расплавленным серебром.

@темы: стихи

---

Иногда мне кажется, ещё немного, и я не выдержу это "нормально".
Я разобью себя в кровь, разорусь до слепого горячего бешенства.
Господи, боже, за что я такая мелкая, такая во всем маленькая?
Неужели, не найдется патрона по мне, веревки, на которой повешусь я?

Вот она я - на перекрестке, вся в перекресте, стреляй, любой суженый.
Бери прямо здесь, прямо так, мне не жалко ни тела, ни крови, ни жизни.
Я обниму тебя крепко, напою горько, постелю мягко, накормлю ужином.
Я все тебе дам, даже то, чего нет, только на день хоть задержись.

Пусть мир горит синим пламенем! Пусть все летит к чертовой матери!
Я недоласкана так, что под ребрами шрамы, в самих ребрах - трещины.
Будь кем угодно, будь с кем угодно - февральским, апрельским, мартовским...
Но хоть на секунду прижми меня так, чтоб я знала, что я тоже женщина!

Что вся эта боль, эта дрожь, эта тонкость, эта чертова слабость коленей
Не просто так, а даны оттого, что ты сильный, и я - твое отражение,
Что тысяча лет одиночества, нет, миллион, сотни отпрысков и поколений
Не пустой звук, не слово-синица, не пресность победы, не горечь от поражения.

Я не могу так, ты слышишь? Когда же отмучаюсь вовсе, оно закончится?
Это "нормально" плавит меня изнутри, разъедает, сводит до судорог.
Мне больше не страшно. Как может быть страшной смерть от одиночества
Настолько родного, настолько привычного, настолько вконец безумного?..

@темы: стихи

---

Все, что не счастье, должно быть, боль.
Он говорит: "Хочу быть с тобой",
Ей слышится "я принимаю бой".
И сердце гудит, словно взлетает боинг.
Вы занимаетесь жадно в поту любовью,
И он тебя хочет жаркой, хмельной, нагой.
Вы неутомимы, словно начался гон.
Сузился мир до его узкой койки,
И он обещает, что обретешь покой.
Ты тихо смеешься: "Милый, скажи, на кой
Тебе эта блажь, волчья шерсть под твое рукой?"
Он говорит: "Вой."
И ты, конечно же, воешь,
Как никого не стоишь,
Как мир его рушишь войной,
Называешь несмело "мой",
Под ним выгибаешься, стонешь,
Разбиваешься жаркой волной,
Разливаешься целым морем,
Вплоть по его берегам.
А он шепчет: "Оберегай.
От других хорони и бесчинствуй.
Бесстрашно веди за собой.
Если хочешь, то стань счастливой."
И ты плачешь в его руках,
Ведь счастье - сплошная боль.

@темы: стихи

---

Есть в этом что-то такое...

- Я тебя буду беречь.
- Ты уж постарайся. Меня не так уж много в этом мире.

@темы: цитатка, мысль дня/блудни

---

Она родилась новой Гердой,
Из тех, что уходят первыми,
Не тратят ни сил, ни нервов
На тех, кто рождается Каем.

Им быть вместе не суждено
Порядком стабильных нот.
По принципу домино
Они ходят вокруг кругами,

Чтобы не встретиться вовсе.
Для нее все банально и просто.
Ей не хочется быть серьезной,
Раз судьба их не уникальна.

Она знает, что Кай не вечен,
Это крест на ее же плечи,
И не хочет себя калечить,
И не хочет трогать руками.

Пусть уходит своей дорогой,
Несогретый и одинокий.
В новой Герде ничто не дрогнет,
Потому что она другая.

@темы: сказка, Кай и Герда, стихи

---

А ну разгадай загадку:
Гнется в дугу, ломается,
Стонет придушенно,
Мается,
Мается,
Мается,
Раскачивается как маятник,
Ломает железо пальцами,
Если ворует, то никогда не палится,
А если и палится, то уже и не бегает,
Живет за чертой бедности
И на границе с совестью,
Счастье меряет бедами,
Не знает слова "бессонница",
Потому что порой такое ему приснится,
Что поседеть бы
Вплоть до самых ресниц,
Да не распрямить бы более линию плеч.
Так вот, разгадай, о ком же идет тут речь.

@темы: стихи

---

Короны малы. Короны, признаться, жмут.
Отдай мне свой пряник, и я тогда спрячу кнут.
Мы так совершенны, захочешь - некуда ткнуть.
В прятках все честно, так что глаза зажмурь.

Вот ты, я и долг. Кончился пересчет.
Теперь расскажи, чего же ты ждал еще?
Чего ты хотел? Того, кто так запрещен
Тобой же? Тогда оплати свой счет

И двигайся дальше. Твоя игра началась.
Вот сила и воля, вот ум, красота и власть.
Пока ты ведешь, пока можно все и всласть,
Но только приду я, лучше ты с трона слазь.

Коль выпадет дубль, то пропускай свой ход,
Смотри мне вслед, в спину, с тоской глухой.
А коль хватит силы, то бери нож легко
И побеждай при карте самой на вид плохой.

Мы - не короли. Мы выбились в дамки, шах.
Сумей обыграть, на сотню вперед - решай.
Святые однажды скажут "они грешат",
И мы согрешим, так как некому нам мешать.

@темы: стихи, Джон и Владимир