Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Когда у тебя не останется ничего, о чем ты рискнешь попросить?
Что перевесит и гордость, и глупость, и липкий навязчивый страх?
Твой полуночный бог пьян, смешлив, бессердечно красив.
Он такую тебя ни за что не полюбит так же крепко с утра.
Когда кончится все, что держало тебя хоть немного но на плаву,
Кто подаст тебе руку, кто даст тебе веру, пообещает мир?
По весне он горяч, он цветет и горит, лаская и взор, и слух,
Пока ты притворяешься милой вовсе не с теми людьми.
Когда время пройдет, всему щедро отмерив свой срок,
Кто окажется рядом, кто теперь уже станет тобой?
В чашке чайной судьба, все знаменья смешав, сокроет
Все, что было в тебе, не деля ни восторг, ни любовь.
Когда солнце взойдет в далеко не последний свой раз,
Все окрасив в цвет счастья, надежды и самой шальной весны,
Кто прижмет тебя крепче, желая уже не брать,
А твои охранять сны?
Что перевесит и гордость, и глупость, и липкий навязчивый страх?
Твой полуночный бог пьян, смешлив, бессердечно красив.
Он такую тебя ни за что не полюбит так же крепко с утра.
Когда кончится все, что держало тебя хоть немного но на плаву,
Кто подаст тебе руку, кто даст тебе веру, пообещает мир?
По весне он горяч, он цветет и горит, лаская и взор, и слух,
Пока ты притворяешься милой вовсе не с теми людьми.
Когда время пройдет, всему щедро отмерив свой срок,
Кто окажется рядом, кто теперь уже станет тобой?
В чашке чайной судьба, все знаменья смешав, сокроет
Все, что было в тебе, не деля ни восторг, ни любовь.
Когда солнце взойдет в далеко не последний свой раз,
Все окрасив в цвет счастья, надежды и самой шальной весны,
Кто прижмет тебя крепче, желая уже не брать,
А твои охранять сны?