Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Здравствуй, мой Джон.
Мой милый Джон, прощай.
Я подсыпал тебе правду в чай,
зная, что ты пьешь кофе.
В твой идеальный геном, совершеннй профиль
совсем не вписалась моя мания обещать.
В твой алгоритм
безумных смешных решений
так и не впаян черный строгий ошейник,
трущий и давящий на твою тонкую шею.
И я бы заговорил,
если б сердце вспомнило ритм.
В твой звонкий смех
не прокрались тоска и горечь.
Я целовал тебя больно, как ветер в полночь,
просил любви, когда нужна была помощь.
Все бы хотел посметь,
что обратилось в смерть.
Не злись на меня,
не ранься, не траться слишком.
Мы всегда были парой совсем мальчишек,
не знали, где край, где позволяли лишнего,
не умели себя менять.
И тебя потерял лишь я.
Наивный и горький,
Рассудительный и банальный.
Если оценивать чувства по пятибальной,
то была сотня, тысяча, ветер шквальный.
Волнуется море
и потихоньку мрет.
Здравствуй, не мой.
Не мой, навсегда прощай.
Все, что было твоим, по-прежнему лишь твое.
Мой милый Джон, прощай.
Я подсыпал тебе правду в чай,
зная, что ты пьешь кофе.
В твой идеальный геном, совершеннй профиль
совсем не вписалась моя мания обещать.
В твой алгоритм
безумных смешных решений
так и не впаян черный строгий ошейник,
трущий и давящий на твою тонкую шею.
И я бы заговорил,
если б сердце вспомнило ритм.
В твой звонкий смех
не прокрались тоска и горечь.
Я целовал тебя больно, как ветер в полночь,
просил любви, когда нужна была помощь.
Все бы хотел посметь,
что обратилось в смерть.
Не злись на меня,
не ранься, не траться слишком.
Мы всегда были парой совсем мальчишек,
не знали, где край, где позволяли лишнего,
не умели себя менять.
И тебя потерял лишь я.
Наивный и горький,
Рассудительный и банальный.
Если оценивать чувства по пятибальной,
то была сотня, тысяча, ветер шквальный.
Волнуется море
и потихоньку мрет.
Здравствуй, не мой.
Не мой, навсегда прощай.
Все, что было твоим, по-прежнему лишь твое.