Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Сексом пропитаны простыни и одежда...
Я закрываю глаза: шелк касается твоей кожи,
И не завидовать ткани чертовски сложно...
Я все питаю болезненную надежду,
Что то, что так правильно, просто не может быть ложью.
Глаза от похоти мутные, зрачки расширены...
Я отпускаю на волю воображение,
Желать тебя сродни самосожжению,
Но удивительно правильно, словно давно решили,
А теперь лишь продолжаем движение.
Воздух сжигается стонами, губы прикушены...
Ты совершенней шлюхи в этом искусстве.
Иметь твое тело сладко, пьяно, безумно вкусно...
Ты в этом деле смело мог бы назваться лучшим,
И что-то в груди поддается тебе с легким хрустом.
Я закрываю глаза: шелк касается твоей кожи,
И не завидовать ткани чертовски сложно...
Я все питаю болезненную надежду,
Что то, что так правильно, просто не может быть ложью.
Глаза от похоти мутные, зрачки расширены...
Я отпускаю на волю воображение,
Желать тебя сродни самосожжению,
Но удивительно правильно, словно давно решили,
А теперь лишь продолжаем движение.
Воздух сжигается стонами, губы прикушены...
Ты совершенней шлюхи в этом искусстве.
Иметь твое тело сладко, пьяно, безумно вкусно...
Ты в этом деле смело мог бы назваться лучшим,
И что-то в груди поддается тебе с легким хрустом.